Поминовение
В погребальный обряд входят и поминки
по усопшему, которые совершаются сразу после
погребения и в дни, установленные церковью, т.е.
в 3, 9, 20, и 40. Народная традиция поминовения
в ХIХ в. предполагала поминание в церкви за
упокой и обед в память об усопшем. В Вельском у.
Вологодской губ. начинают поминать ещё до
погребения, после того, как гроб принесут в
церковь. Если умерший был из дальней деревни, то
поминали прямо в сторожке при церкви. На этих
поминках бывает и вино. Тут впервые заводят
разговор о дележе имения. В ночь перед
похоронами хозяйка занимается стряпнёй. Пекутся
длинные и тоненькие шаньги (вид блинов) из
ячменной муки, которые кладут на канун для
священника и причта.[78] В день похорон
устраивают поминки сначала прямо на могиле, а
потом все идут в дом усопшего. Принято было
делать обед только по взрослому покойнику. На
поминки положено было приглашать священника и
причт. Часто это зависело от благосостояния
семьи умершего. Если семья была зажиточная, то
созывалась вся деревня, включая и нищих. К
примеру, в Пошехонском у. Ярославской губ. на
поминки по богатому крестьянину собиралось от
200 до 1000 человек. Старались, чтобы на столе
было много всяких кушаний, особенно тех, что
любил умерший. На них всегда присутствует на
самом почётном месте священник, причт с
супругами, а после обеда духовенство снабжается
пирогами[79]. Обязательными блюдами на таких
поминках повсеместно на Севере считалась кутья
из пшеницы, ржи или риса с мёдом, шаньги,
рыбники, кисель. На стол ставился прибор и для
покойника, считалось, что он незримо
присутствует на обеде. Вот описание поминок
сразу после похорон, совершаемых в доме
причетника: “Тотчас после похорон ближайший
родственник покойного приглашает помянуть его.
Сначала весь причт и их жёны, потом церковные
сторожа и, наконец, всех, кто подвернётся на
погосте. Поминки не начинают никогда до прихода
священника. При входе его все поднимаются,
совершается краткая лития по усопшем, псаломщик
читает “Отче наш”, священник благословляет
рыбный пирог (обязательное и первое кушанье на
поминках), все садятся и принимаются за трапезу.
В постный день не подают мясной и молочной пищи.
Пива и вина бывает немного, вина бутылка, а пива
баклушка (около ведра). Остатки от поминок одни
увозят домой, другие оставляют в пользу причта,
причём отделяют часть нищим. Дома устраивают
поминки для родственников и знакомых”[80].
Поминки в 3, 9, 20 и 40 день состоят
из служб церковных и обеда в доме усопшего, на
который помимо родственников приглашался причт.
В этом случае говорили: “Хорошо поминали и попов
поднимали”. В Вологодской губ. в эти дни
крестьяне обязательно служили панихиду, которые
побогаче заказывали сорокоуст, т.е. сорок обеден
по рублю за каждую. Некоторые набожные крестьяне
ещё до смерти начинают вносить деньги в церковь
на помин своей души. Которые победнее,
ограничиваются поминовениями на литургии.[81] Из
материалов по Вологодской губ. следует, что
сорокоуст заказывался редко. Например, священник
Юзского прихода пишет, что за 35 лет отслужил
всего 3 сорокоуста[82], в другом уезде той же
губернии ежегодно бывает от 2 до 6
сорокоустов[83]. В Тихвинском у. Новгородской
губ. в 9 день по смерти состоятельные крестьяне
заказывали обедню, а бедные приходили с кутьёй к
священнику и просили отслужить панихиду. В этот
день принято было также варить кутью из риса или
пшеницы с мёдом, печь пироги и разносить по
деревне, прося помянуть умершего[84]. В
Псковской губ. пекли поминальники и подавали
нищим, чтобы те помянули[85]. В Олонецкой губ.
существовал обычай печь крестики из теста и
раздавать в память об усопшем. В Вологодской
губ. в эти дни служили по покойнику панихиду в
церкви, а односельчанам разносили крендели по
две штуки на каждого[86]. В Каргопольском у.
принято было по смерти отдавать корову бедняку
со словами “коровка покойнику” или в
монастырь[87].В Вятской губ. для поминовения
умершего подавали нищим 40 милостинок : 40
булочек, в каждую запекалось по копейке[88]. У
народов Карелии в один из указанных поминальных
дней в хозяйстве обязательно должен быть зарезан
и съеден за поминальным обедом баран или бычок.
Верили, что если этого не сделать, то одно
животное всё равно погибнет и перейдёт в
распоряжение умершего[89].
Особенно по значимости выделяются
поминки в 40 день. В основе народных
представлений о 40 дне лежит церковное учение о
мытарствах (См. 1 гл.). Церковь учит, что именно
в течение первых сорока дней по смерти нужно
усердно молиться за усопшего, подавать
милостыню, чтобы испросить прощения грехов
усопшего. Вот, например, некоторые темы
проповедей в дни поминовений и на похоронах:
“Напоминание о 40-дневном пути усопшего к
престолу Божию. Необходимость молитвы за
усопшего, особенно в эти дни. Утешение
родственникам: он не умер, но жив”[90]. В
народной традиции с 40 днём связано много
обрядов, вытекающих из веры в то, что до 40 дня
душа умершего незримо присутствует в доме, её
носят ангелы по тем местам, где она жила, а
после 40 дня относят туда, где ей определено
быть до Страшного Суда[91]. Как правило, именно
до 40 дня носят траур, реже это распространяется
на весь год. Важное значение придавалось
молитвам об усопших. Почти у каждого крестьянина
в доме был помяник, куда вписывались имена всех
умерших родственников для поминания дома.
Этнографические материалы ХIХ в. свидетельствуют
о существенной роли в народных представлениях о
молитве таких категорий, как время суток и
возраст. Поминать умершего принято было утром.
В Карелии считалось, что нельзя молиться за
умерших вечером, потому что этим можно их
потревожить и они будут приходить ночью[92].
Считалось, что детская молитва всего угоднее
Богу. Так, в Ярославской губ. говорили, что
детская молитва до “седьмого неба” доходит –
прямо к Богу, а молитва поживших людей только до
“первого неба” – до ангелов, а они уже просят
Бога[93]. Для доставления умершему лучшей
загробной участи, помимо молитвы, народ изобрёл
другие способы. Например, в Вологодской губ.
холст, на котором несли покойника, развешивают
на 6 недель (40 дней) по иконостасу “для
указания предстоящим того пути, по которому душа
идёт в Царство Небесное и для пособия самой душе
без труда идти по этому пути”[94]. В Костромской
губ. крестьяне говорят, что до сорокового дня
душа “непредставленная” и только на сороковой
день ей “определяют”, где быть – в раю или в
аду[95]. По народным представлениям в 40 день
душа в последний раз приходит проститься со
всеми. К этому дню приурочен обряд “отпуска”,
“проводов” души. В Карелии “отпускать душу на
сорочинах” принято было следующим образом:
“Крестьяне оповещают священника за несколько
дней (…). Накануне известного дня
священнослужители отправляют вечерню, поют над
кутьёй (мочёный горох в густом отваре из сухой
репы) панихиду или литию и готовятся к
предстоящему завтра служению литургии. В доме
умершего же собираются все родственники и
знакомые, женщины готовят рыбные пироги,
калитки, колобы, кисель и пр., а вечером топят
баню. Когда баня готова, общим мнением решают,
что “пора посылать за душой”. Мальчик-подросток
верхом на запряжённой лошади едет за душой на
кладбище (если умерший погребён на чужой
стороне, едут вёрст за 15 по дороге в ту
сторону, где находится место его погребения). У
кладбища он делает поворот и, постояв 2-3
минуты, возвращается домой. Там готова баня. Все
выходят встречать душу с причитаниями (…) и
провожают её попариться в бане (…). В это время
готовят для души постельку в большом углу. Спала
она или нет – утром покажут “ямочки” на подушке
и постеле. Утром душа в сопровождении родных
идёт в церковь. После службы все возвращаются
домой на поминальный обед. Душа приходит позже
вместе со священником. Завидев издали спутника
души – батюшку, все домашние, родные и знакомые
выходят на улицу. Впереди всех – баба с ржаным
киселём, а за ней ещё 10 родственниц с полными
тарелками яств. По примеру священника все,
положив на себя крестное знамение, берут по
ложке киселя, подходят под благословение к
батюшке. Затем все идут в избу, где причт поёт
литию за умершего. Затем чаепитие и обед. Во
время чая и обеда по правую сторону священника
“на уголку” ставят прибор для души (…) Причити
звучат, пока все не встанут из-за стола и не
поблагодарят хозяев за угощение. Родственников и
соседей на “сорочинах” бывает много, поэтому
ставят 2-3 стола. Когда обед закончен, со столов
прибирают, оставляя в большом углу блюдо с
киселём и пустую тарелку. Батюшка возлагает на
себя епитрахиль, а псаломщик берёт с божницы
просфору и ставит её на тарелку. Поётся лития и
со слов “Со духи праведных” псаломщик берёт
тарелку с просфорой и выходит из избы, за ним
следует священник, затем баба с киселём и все
присутствующие. Так шествие идёт на кладбище,
впереди всех мальчик на лошади, который встречал
душу. Пройдя 30-40 сажень, все останавливаются,
батюшка возглашает “Вечную память”. Душа садится
в приготовленный экипаж и возвращается туда,
откуда прибыла. Продолжительное каждение
священнослужителя провожает её в дальний путь.
Снова все поминают киселём, подходя за
благословением к священнику. “Слава-ти, Господи,
слышится среди баб,- Отпустили душеньку раба
Божьего Имярек”[96]. По словам священника,
описавшего этот обряд, каждый крестьянин считает
своим долгом справить “сорочинный обед” и тем
“отпустить” – успокоить душу умершего. В
Новгородской губ. считается, что после
сорочинного обеда душа уходит вместе со
священником и ему дают с собой похлёбку, “чтоб
душа спокойнее с ним пошла”[97]. В Новгородской
губ. те, кто победнее, заменяют обед с проводами
души на разнесение опекишей (особого
печенья)[98]. Повсеместно существует мнение, что
если не сделать поминок, душа будет печальная.
При отсутствии священника в Карелии, например,
хозяйка в 40 день выходила на улицу с кутьёй и
киселём, молилась в сторону церкви или кладбища,
где похоронен покойник[99]. В Ярославской губ. в
40-й день бывает обряд – “отпивание чаши”. Для
этого смешивают пиво или вино с мёдом. После
поминального обеда при пении молитв священник,
присутствующий на обеде, разливает эту смесь по
стаканам и раздаёт присутствующим. Всякий берёт
из рук священника стакан, крестится и выпивает
за упокой души усопшего[100].
Описанные поминальные обряды
удивительным образом сочетают церковные службы с
народными обычаями и представлениями о
поминальной трапезе как жертве покойнику. При
этом важное значение придано фигуре самого
священника, его роли в обряде. Во многом это
определяло авторитет священника среди крестьян,
что показывают материалы ХIХ в. Его роль в
обряде двойная. С одной стороны, он выступает
как его совершитель, а с другой, что видно из
приведённых материалов, он рассматривается как
главный спутник умершего: с ним он приходит на
обед и уходит с него, рядом со священником
ставят угощение для покойника. Таким образом, в
восприятии народа священник осуществляет связь
между живыми и покойником.
Особое отношение у народа к умершим от
чрезмерного употребления алкоголя, самоубийцам,
что проявляется в обычаях поминать их. В
Вологодской губ., например, существовал обычай
для поминания их подавать нищим петухов, а в
церковь носить колокольчики, считалось, что
колокол вызвонит, а петух выкричит из ада[101].
По этой же причине распространён обычай
жертвовать тайно на церковный колокол, чтобы
спасти души самоубийц.
Современные записи показывают хорошую
сохранность народных обычаев в поминальные дни,
другая же сторона поминок – церковные службы
потеряли то значение, которое они имели до 1917
г. В последнее десятилетие в связи с
восстановлением церковной практики, в тех сёлах,
где есть церковь, возрождается традиция
церковных поминаний. Повсеместно днями частных
поминок считаются 3, 9, 20 и 40. Главным образом
поминки состоят в устраивании поминального обеда
в эти дни. Поминать начинают прямо на могиле.
Например, в Кировской обл. это происходит так:
“Закапывают его. Скатерть на моилку кладут,
пирог с рыбой, кутью, яичко, оладышки, блины…У
кого колбаска, селёдоцка. Кутьёй все должны
помянуть. А еду не крошат на могилу. Раньше не
крошили, а теперь оставляют”, затем идут в дом и
там продолжают поминать за столом. Вместо
положенной литии, с которой начинались поминки в
доме при священнике, существует следующий
обычай: “Все встанут и говорят: Помяни, Господи,
рабу Божью”[102].(зап. от Роговой М.М. 1925
г.р.). Таким же образом начинаются поминки после
похорон в Каргопольском р-не Архангельской обл.:
“Фсе собируться, фсе встанут. Вот фсе встанут
перед иконой, свицки зажгут вот цитают циловек <
молитву>. Ну, молитву сощитат и ска: “Ну помини,
Господи, на сёднишний день. Господи избавь ё
Господи, муки ветьные, огня горящиго, смолы
кипятей, морозу лютова, змия тоцюцива. Напой и
накорми Пресвятая Богородица да Господь перет
Твоим Царским Судом. Царство ему Небесное,
Ветьны покой.”[103] (зап. от Третьяковой А.А.
1923 г.р.).
Относительно установленных дней
поминок в народе существует некоторое
представление о мытарствах. “Ну умер добром,
значит, пойдёшь ты, куды Господь направит. Вот
до сорока дней ты будешь ходить по мытарствам на
том свете, тебя никуды не определят, где ты
будешь находиться. А вот 40 дней пройдёт – вот
там в Писаньи – у меня вон Библия есть, в Библии
написано, значит, вот помер человек, помяни
обязательно на девятый день, это ей будет в
пользу и в двадцатый, а особо в сороковой.
Сороковой кончился, у ней это последний день
человека этово, который на тот свет ушёл. Вот в
сороковой день определят, куды ево душа пойдёт.
То ли в это – как говорят – хорошо, а то ли
худо, всяко бывает”[104](зап. от Андониной Е.В.
1920 г.р.). В некоторых сообщениях о мытарствах
ссылаются на мнение священника, что, видимо,
определяет один из источников этих знаний:
“Шесть недель он ходит…и батьшко говорит, што он
ещё ходит по мударствам. Когда где-кова, куда он
попадёт. Што вот у нас Лидия померла, дак она
сичас по мударству ходит сорок дней, а потом уш
определитсе там где, в какое место. В ад, дак в
ад, а в рай, дак в рай.”[105] (зап. от
Конториной З.И. 1918 г.р.). Показателен случай,
записанный Каргопольской экспедицией РГГУ, в
котором источником знаний о судьбе души по
смерти является текст причитания. Так, одна и та
же информантка сообщает: “Девять дней душу-то
водют, страсти показывают, в Писании написано,
что и в смолу горячую садят. Потом до сорокового
дня тоже надо всё поминать – душа жива-то всё
ещё. Поведут на первое причастие – увидишь
Господа Исуса Христа и Пресвятую Богородицу,
станет лучше. Потом на второе причастие –
увидишь великую церковь, родню увидишь да
природу, встретися, говорят, со своими. На
третьем причастии увидишь судьбу свою
венчальную. С сорокового дня уш на одно
определённое место твою душу положат, больше уж
никуда не водят и ничего не показывают; только
рассветало да потемнало, молись да и всё.”[106]
(зап. от Патровой К.В. 1910 г.р.). От неё же
было записано причитание:
Ты, подружка моя милая,
Ты, крестовая моя кумушка,
Там ты перво причастие примёшь,
Второе да третье:
Ты пойдёшь на первоё причастие,
Дак ты увидишь
Всю родню да природушку.
(Там родственники, вроде, похоронены)
А на третье–то причастие,
Ты увидишь свою венчальную судьбу
(Мужа милого)
В повествование о 40-дневном странствии души
вставлен эпизод о причастиях, заимствованный из
причети и получивший независимое от неё
существование в нарративе.
Повсеместно считается, что до 40 дня
душа “не у места”, например, в Пыщугском р-не
Костромской обл. записано: “Вот как объяснить
сороковой-от день? Мы-то, стары-ти, верим, штё
душа есь. Да. И она до сорока дней не
приставлёна на своё место там, на том свите, а
после-то уж приставлёна. Вот и справляют, штё
сороковой-от день.”[107](зап. от Косарёвой М.Ф.
1910 г.р.). Этот смысл вкладывается в обряды,
совершаемые в течение 40-дневного пребывания её
на земле. Считается, что до 40 дня душа “ходит
по подоконью”(Арханг.). Для души на окно или на
божницу ставят стакан с водой (рюмку с
закуской), на кровати покойного до 40-го дня
нельзя спать, там ему стелят постельку. Но после
40-го дня всё меняется: все обряды теперь
направлены на то, чтобы оградить семью от
нежелательных вторжений: втыкают нож в порог,
кладут под подушку ножницы. Если до 40 дня
принято было поминать: “Упокой Господи душу раба
<имярек>”, то теперь поминают: “Царство Небесное
рабу <имярек>”. После 40 дня начинают раздавать
вещи покойного. В Кировской обл. этот обычай
объясняют так: “На тот свет он придёт, там ангел
с бесом грехи взвешивают, так может платочек его
или рубаха перевесят”[108]. С целью помянуть
усопшего жертвуют в церковь сразу после похорон:
“Давали, там платок шикарный, полотенце вышитое.
Это дань как бы Господу Богу. Ну вот когда
хоронят, прям заходят – на кладбище церковь же
всегда ведь. <Священнику отдавали?> Нет,…просто
там куда-то весили”[109]. (зап. от Петровской
З.К. 1938 г.р.) В Кировской обл. такой обычай:
“Ведь вот покойника в церковь везут отпевать и
накрывают скатёркой самотканною. Эту скатерть
уже оставляют в церковь. Стелят, наверно…Это уже
как по покойной душе поминок. Это я ещё
наслушалась от бабушки.”[110] (зап. от
Шерстковой Е.И. 1930 г.р.). Существует поверье,
что до 40 дня ничего нельзя отдавать из вещей
умершего. Церковь же учит, что, наоборот, лучше
делать добро за умершего именно до 40 дня:
“Когда надо ходатайствовать за судимого – до
суда или после? Так и здесь: душа проходит
мытарства, совершается Суд, надо ходатайствовать
за неё, молиться и совершать дела
милосердия.”[111]. Относительно церковных
поминальных богослужений, совершаемых в эти дни,
обычно информанты сообщают следующее.
Представление о сорокоусте у основной массы
населения существует приблизительное, в
Костромской обл., к примеру, так называют сам
сороковой день. Вот запись из Новгородской обл.:
“<На сорок дней опять поминают?> “Да, на сорок
дней. Сорокоуст заказывают в церкви, если
церковь есть, а потом поминают. Ну а что, церкви
нету, дак какой там сорокоуст. Собирают просто
народ: сродственников да соседей.”[112](зап. от
Игнатьевой Г.Ф. 1930 г.р.). Есть ряд типичных
историй о том, как покойника помянули, после
чего он приснился и благодарил, или наоборот,
говорят, когда покойник снится – поминок просит.
К такому типу рассказов относится запись,
сделанная в Костромской обл. о том, как жена
отслужила панихиду по мужу, который “на вине
помер”, после чего увидела его во сне: “Она
сходила в сороковой-от день, отслужила панахиду
там, церьковну панахиду служат. Пришла домой и
лёгла спать, отдохнуть. Лёгла отдохнуть,-
говорит,- вижу во сне: он пришёл и говорит мне:
“Спасибо, - говорит,- Овдюшка, ты по мне
сходила, панахиду-ту отслужила. На мне хотили,-
говорит,- совсем воду возить в Никольское…да ты
отмолила.”[113](зап. от Косарёвой М.Ф. 1910
г.р.).
Большой комплекс поминальных обрядов связан с
угощением односельчан. “А ещо вот панихидку-то
носят, поминать-то. Как панихидку-то снесёшь на
сороковой день, я так снесла конфеток да
печенюшек, штобы там ей, кумушку-то, кормили
тоже хорошо, не забывали.”[114](зап. от Патровой
К.В. 1910 г.р.). Считается, что до 40 дня “душа
с протянутой рукой стоит”[115], поэтому принято
было всем подавать: “Как схоронят покойника, в
девятый день носят девять кусочков, а не жалко,
дак и сорок режь. Их разносят по деревне.
Положишь на тарелочку, платком накроешь и несёшь
поминовенье”[116].(зап. от Литвиновой Д.С. 1925
г.р.). Есть сообщения, в которых разнесение
поминальников по деревне воспринимается как
замена поминаний в церкви: “<Чтобы покойник не
снился,> надо сходить в церковь помолить или
кому-нить, потом церквей не стало, здесь вот
поминальник снесут. А поминальник – это снесут в
деревнях у нас, говорят, надо поминальник
снести. Какой-нибудь бабушка или дедушка плохо
живут. Вот рыбничек испекут или што и вот это
помяни, снесут: Помяни этова, моево усопшево.
Вот это называеца поминальник. Вот чем-то
угощали и сказали, штоп помянули”[117](зап. от
Смолко Н.М. 1931 г.р.). Обычно поминание усопших
в деревне входит в сферу деятельности
старух-староверок: им носят милостыню и просят
помянуть умерших родственников: “<Нищим, которые
ходили, им подавали?> Да, подавали. <Это чтоб
они помянули?> Не штоб помянули, они ничё, они
просто милостыню, скажут им, а поминать – это
давали другим уже, староверы, которые поминали
уже умерших. Это другим уже, другая вера там,
поминали. Так как монашки, всё звали, а это уже
другие. Староверы. Вот этим говорили, штоб
поминали родителей. Или кто в семье там помер,
этих поминали. Или придём, дак молебин, молебин
пропивали. Молебин. Молилися.”[118](зап. от
Треханина В.А. 1935 г.р. и Треханиной П.А. 1928
г.р.).
Некоторые записи фиксируют запреты при выборе
блюд для поминального стола. Так, принято
соблюдать постный стол на поминках, если они
приходятся на постный день. Другое ограничение
связано с обычаем выпивать на поминках. Вот
несколько цитат. “<Чем обычно кончают поминки?>
Киселём. Обычно киселём. Но сейчас-то…ну да, щас
запивают кисель водкой. Не положено. <Почему?>
Вот у моего деда дядя был попом. Ну и наставили
вина, закуски. Они пришли с кладбища…Не пложено
ему. И даже – сказали ему – даже еду надо
постную. Мясом нельзя поминать покойника. Боле
постну надо делать. Ну а теперь что? Праздник!
Теперь похороны – праздник! Теперь этого ждут.
<Почему?> Да потому что напиться. Стоко вина
накупят да всё. Ну и вот перед киселём, когда
вот выйдут…не выйдут со стола ещё, помянут.
Перед киселём становятся, читает “Отче”
кто-нибудь там. Свой или кто-то, кто там эти
молитвы знает. Вот “Отче” прочитает, киселём
помянут и выходят из-за стола.”[119](зап. от
Игнатьевой Г.Ф. 1930 г.р.). Традиция заканчивать
поминальный обед киселём сохранилась с ХIХ в. В
Каргопольском р-не Архангельской обл.
распространено мнение, что поминая водкой,
приносят вред покойному: это “кладётся на чашу
весов”.[120] “Пьют тут сидят у могилы. Это
говорят: “Заливают вином. Душу его заливают
вином”. Это священник говорит: “Нельзя этого
делать”.[121] Ослушание священника наказуемо
некоей силой: “А у нас батюшко был, батюшко-т,
вот мы хоронили моего-то мужа, пригласили
батюшка. Вот батюшко сказал, сто вином ни
поминайти. На…вот у могилы ни пейти, мы отошли
от могилы-то, на второй-от день, налили стопку
первую ему, стопка изломаласи. Дно выпало и так
напополам. <Почему?> Вот ни знаю, видишь, он
говорил, што ни пейти, это…вином дак биспокоит и
мучит душу…Вот Валя привозила попа, дак от поп
вот это фсё сказал, могилу освитил и фсё. Может
из-за этого у нас фсё приломалось”[122].(зап. от
Редькиной М.В. 1928 г.р.). Запрет на спиртное в
некоторых случаях распространяется и на традицию
наливать стопку покойнику: “На поминки рюмку с
водкой покойнику ставят, кто на подоконник, кто
на божницу. У меня муж умер, мы не ставили –
грешно”[123].
Ещё один из способов помянуть усопшего –
молиться за него. В основном это неканонические
молитвы. Существует представление о большой силе
молитвы. “Вот поминают-то и им там бываёт
отрада. А отрады у них там разные – куда
попадут.<Куда?> А в ад дак в ад. <Им отрада
бывает?> Им бывает, кристьяне когда Бога молят о
них – им бываёт отрада. Это не так муциют.
<Нужно молиться> дак Господь простит. Только сто
усердно, стобы Он услышал. Сто веть это…умрут,
дак у нёго вить там…у них веть там фсё
записано.”[124](зап. от Редькиной М.В. 1928
г.р.). Тексты молитв бывают такие:
Напой, Господи,
За Престолом святым,
Просвирой белой
Избавь Бог[125] (зап. от Фединой Е.М. 1911 г.р.)
“Помяни, Господи, за святым Престолом за святым
трапезаньем, за Святым Духом. Напитай, Господи,
усопшего раба Божия, будь пухом земелька, вечный
покой”[126]. (зап. от Мироновой А.К. 1925 г.р.).
Подытоживая материалы о поминальном обряде в ХIХ
и в ХХ вв., надо сказать, что в народной
практике поминок по усопшему сохраняются
церковные установления относительно дней, когда
принято поминать умершего, и основных способов:
молитва, милостыня. Наряду с этим продолжают
существовать и древние обряды, связанные с
представлением о поминальной трапезе, как жертве
покойнику, без которой душа останется
неудовлетворённой. Принятые в церкви способы
поминовения усопших осмысляются в народной
традиции часто по-своему, наделяются
дополнительными характеристиками и функциями.
Примером в данном случае может служить
существующий запрет на вечернее поминание
усопшего в домашней молитве (“покойник ходить
будет”). Взаимоотношение церковной и народной
традиции можно наблюдать в случае поминок в 40
день. Подробно описанный обряд “отпуска” души
сочетает церковные службы с народными обычаями,
основанными на вере в окончательное в этот день
расставание души со своим прежним местом
жительства. Это представление некоторым образом
соотносится с церковной традицией выделять 40
день в связи с учением о мытарствах.
В рамках традиционной культуры неисполнение
обрядов влечёт за собой тяжёлые последствия. В
погребальном обряде правом карать наделён тот,
для кого собственно этот обряд предназначен –
покойник. Существует много поверий о том, как
покойник тем или иным образом вредит, когда
что-либо в обряде не соблюдено. Вот одно из них:
“Слыхала я, ежели не угодили родителю, не
отпевают, не поминают, то он может мань
напустить. Молись Богу, на колени вставай. Он
может всё сделать. Не зря ведь в пословице
говориться – Покойник у стола не стоит, а своё
возьмёт.[127]”(зап. от Мергасовой Е.И. 1913
г.р.). Это представление о целостности обряда
осложняется в ситуации с конфессионально
смешанным населением. Для Русского Севера
характерно проживание старообрядцев в
нестарообрядческих сёлах. Согласно замечанию
С.Е. Никитиной, занимающейся изучением
конфессиональных групп, – “все проявления
самосознания становятся особенно обострёнными в
ситуации “своё-чужое”[128]. Различия в обряде
осознаются обеими группами, а старообрядцами
постулируются. В качестве примера такого
отношения к своему обряду старообрядцев приведу
цитату из причитания староверки над
покойником-старообрядцем:
Больше всех ты оставил нам заботушку,
Что ты умер не по нашему,
Не по нашему, а по мирскому;
Что ты сделал – исповедался,
Велел схоронить себя попу с дьяконом,
Чего с роду у нас в роду не было[129].
Особую позицию в обряде занимает священник. С
одной стороны он воспринимается как одно из
главных действующих лиц в совершении всех
обрядов, о которых речь шла в этой главе. Как
правило, на мнение священника ссылаются, как на
авторитетное. В таких случаях обычно прибавляют:
“и священник тоже…”, либо его мнением
подтверждают какие-то собственные изречения,
которые порой совсем не соответствуют церковным
установлениям. В народном сознании, помимо
знания обряда, священник наделён ещё знанием
иного порядка: действия священника при
совершении обрядов порой трактуются как
магические. К нему обращаются в случаях с
“ходячими” покойниками, и он помогает: “Вот
долго мы с этой штукой бились. Вот долго ходила
к нам. Пока мамка не съездила к попу. Он там
чего-то сделал, почитал. С той поры больше не
манило”[130]. Интересно здесь использование
глагола “сделать”, обычно он употребляется,
когда речь идёт о колдовстве (“сделать на
кого-то”, значит, навести порчу). В народном
сознании право священника прощать на исповеди
грехи воспринимается наряду с представлением о
физической передаче грехов. Священник, согласно
такой логике, на исповеди “берёт” грехи себе.
Особенно данное представление проявляется в
случаях облегчения агонии колдуна: “Ну там еси
никто ни возьмёт, в церковь снеси туда, в
церковь снеси колдовство туды, там книжка ли што
ли, там сниси и там батюшке, тогда ты умрёшь.
<Батюшке надо что рассказать?> Наверно, надо
што-то рассказать, штобы чиловек не может
умереть. Он там, наверно, чево-то сделает,
батюшка-то”[131](зап. от Аксёновой Р.Ф. 1932
г.р.). В этом примере изложено представление об
исповеди, как она осознаётся в традиционной
культуре.
В период гонений на церковь обряд погребения в
трансформированном виде сохраняется в народной
памяти и практике, что само по себе является
фактом усвоения его народной традицией. При этом
в интервью информанты часто ссылаются на то,
каким был обряд, когда в деревне существовала
церковь, осознавая его неполноту в советское
время. Сведения о богослужении (панихиде,
отпевании) стали содержанием быличек. При
анализе материала были подробно рассмотрены
верования, связанные с тем или иным церковным
обрядом при погребении, указаны выработанные
традицией средства, способные заменить собой
церковный обряд. При этом важно было проследить,
на чём основывается то или иное верование и
почему один церковный обряд сохраняется в
практике, хоть и в искажённом виде, а другой
нет. Для ответа на эти вопросы важно было
показать динамику в восприятии церковного обряда
населением в ХIХ в., в советское и постсоветское
время. Пример этому – практически полное
отсутствие представлений о соборовании в
советское время, чему в соответствующей главе
были названы причины. Другой пример связан с
поминовением усопших: минимальное представление
о церковных поминальных службах характерно для
населения в советское время, тогда как хорошо
сохранились обряды семейных поминок по усопшему
в первые сорок дней по смерти.
Предлагается
Работа в Москве в множестве сфер. Заработок найдется всегда!
