Изучение языка с целью познания его носителя в рамках антропоцентрической лингвистики

Цель настоящей статьи – осмыслить место антропоцентризма в современной лингвистике и обосно-вать целесообразность опоры на антропоцентрический подход при анализе языкового материала, в частно-сти, языковых средств, используемых писателем для создания образа персонажа художественного произве-дения. Данная проблематика активно разрабатывается в лингвистике в русле антропоцентрической парадиг-мы.
Большинство лингвистов склоняются сегодня к тому, что в лингвистической науке происходят ко-ренные изменения, заключающиеся в переходе от рассмотрения языка как независимой от человека само-стоятельной системы к описанию его как «антропологического феномена» (Пятаева, 2005, с. 136). Различ-ные ученые по разному определяют суть совершающихся процессов, называя их «революцией» (Фрумкина 1995, Демьянков 1994, Кубрякова 1994), «сменой научных парадигм» (Воркачев 2001, Фрумкина 1996, Пи-щальникова 2002, Бабенко 2004, Попова 2002, Макаров 2003, Постовалова 1988), «сменой идеальных проек-тов» (Фрумкина 1999, Кравченко 2000), «теоретическими переворотами» (Паршин 1996), «сосуществовани-ем различных подходов к исследованию языка» (Алпатов 1993, Кубрякова 1994, Пятаева 2005, Косарик 1995), «межпарадигматическим периодом», возникающим между фазами «маятникового колебания двух сменяющих друг друга «глобальных» парадигм» (Косарик, 1995, с. 108–109), доминированием определен-ных лингвистических теорий (Демьянков 1995) и т. д.
Признавая существование в истории развития языкознания определенных научных парадигм зна-ния, лингвисты при этом не обнаруживают единства мнений по вопросу определения данных парадигм. Большинство ученых склоняются к тому, что в современной науке о языке произошел переход от структур-ной лингвистики к функциональной, антропологической (Ср., напр.: Бабенко, 2004, с. 4, Попова, 2002, с. 71).
С точки зрения Р. М. Фрумкиной «сам факт смены парадигмы представляется… бесспорным и не нуждающимся в дополнительных обоснованиях или примерах… Изменились способы конструирования предмета лингвистического исследования. Кардинально преобразился сам подход к выбору общих принци-пов и методов исследования» (Фрумкина, 1996, с. 55). По мнению В. И. Постоваловой, «обращение к теме человеческого фактора в языке свидетельствует о важнейшем методологическом сдвиге, наметившемся в современной лингвистике, о смене ее базисной парадигмы и переходе от лингвистки «имманентной» с ее установкой рассматривать язык «сам в себе и для себя» к лингвистике антропологической, предполагающей изучать язык в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно практической деятельно-стью» (Постовалова, 1988, с. 8). С. Г. Воркачев отмечает: «Уже с конца прошлого века… на место господ-ствующей сциентической, системно структурной и статической парадигмы приходит парадигма антропо-центрическая, функциональная, когнитивная и динамическая, возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания» (Воркачев, 2001, с. 64). «Для лингвистики второй половины ХХ века, – пишет Е. А. Попова, – характерна переориентация научных интересов с преимущественного изу-чения внутренних закономерностей языковой системы на рассмотрение функционирования языка как важ-нейшего средства человеческого общения» (Попова, 2002, с. 74).
Смена научных парадигм совершается, по мнению одних ученых, путем постепенного накопления знаний и выдвижения на первый план определенной парадигмы, использующей достижения предыдущей; по мнению других, – путем революционного скачка. Так, М. Макаров, выделяя три парадигмы: генетиче-скую (историческую, эволюционную), таксономическую (инвентарную или системно структурную) и ком-муникативно функ¬ци¬ональ¬ную, отмечает их преемственность, когда «переход от одной доминирующей па-радигмы к другой не подразумевает ее буквальной замены или полного отрицания, а, скорее, выражается в изменении научных метафор, точек зрения на язык, новых приоритетах, методах и перспективах, в «снятой» форме содержащих идеи и достижения предшественников. Соответственно пересматривается статус самой науки о языке в ряду других сфер знания, иначе определяется ее предмет, цели и основные исследователь-ские постулаты…» (Макаров, 2003, с. 11).
К числу ученых, придерживающихся противоположной точки зрения, относится, например, Е. С. Кубрякова, которая отмечает, что «развитие науки идет не путем плавного наращивания новых знаний на старые, а через периодическую трансформацию и смену ведущих представлений, т. е. через периодически происходящие «научные революции»» (Кубрякова, 1994, с. 8).
Высказывается также точка зрения, согласно которой никакой смены научных парадигм не проис-ходит, парадигмы сосуществую одновременно, они равноправны и взаимосвязаны. Так, В. М. Алпатов в статье «Об антропоцентрическом и системоцентрическом подходах к языку» противопоставляет антропо-центрический и системоцентрический подход к изучению языка, отмечая, что именно антропоцентрический подход исторически первичен и заключается в том, что исследователь изучает язык как его носитель и опи-рается при этом на «осмысление и описание своих представлений носителя языка, часто именуемых лин-гвистической интуицией» (Алпатов, 1993, с. 15). Согласно системоцентрическому подходу язык рассматри-вается как некая система, функционирующая независимо от человека, что позволяет изучать ее методами естественных наук. В. М. Алпатов утверждает, что «любое исследование языка глубинно антропоцентрич-но… надо только отдавать себе отчет, на каких этапах анализа мы основываемся на интуиции, а на каких мы используем строгие методы, поддающиеся проверке» (Алпатов, 1993, с. 21). При этом ученый отмечает, что «два подхода не отрицают, а дополняют друг друга, используясь для разных целей» (Алпатов, 1993, с. 25).
Идеи В. М. Алпатова развивают многие ученые. Ср., напр., высказывание Н. В. Пятаевой: «В со-временной лингвистике… сформировалась новая научная парадигма, накладывающаяся на уже существую-щие парадигмы (сравнительно историческую, структуралистскую, когнитивную, типологическую и функ-ционально коммуникативную) и оформившаяся в виде двух равнозначных и взаимосвязанных направле-ний – антропоцентрической и системоцентрической лингвистики» (Пятаева, 2005, с. 134 135).
М. А. Косарик считает, что на протяжении всего существования языкознания две парадигмы, опре-деляющиеся «универсалистским и неуниверсалистским подходом к проблемам языка», поочередно занима-ют господствующие позиции. Первая «связана с внеисторическим и нефункциональным описанием языка», поиском «универсальной языковой системы и ее реализации в частных языках». Вторая «концентрируется на описании частного языка и в силу этого оказывается тесно связана с вниманием к истории или функцио-нированию языка в конкретных условиях». Точка замены одной парадигмы на другую представляет собой «межпарадигматический период», в котором «оба принципа оказываются равноправными». Такие периоды М. А. Косарик характеризует как «весьма продуктивные, значимые для дальнейшего развития науки, так как именно в эти узловые моменты в науке представлены разные подходы к языку, в результате чего появляют-ся лингвистические сочинения, характеризующиеся весьма широким спектром предмета и методов описа-ния…». Такое «сочетание двух… подходов к языку… определяет широкий веер проблем, характерных для современного языкознания, многие области которых представлены междисциплинарными исследованиями: когнитивной лингвистикой, социолингвистикой, психолингвистикой, культурологическими исследования-ми» (Косарик, 1995, с. 108–112).
Как видим, в современных лингвистических исследованиях язык изучается одновременно с позиций системоцентризма и антропоцентризма, что способствует наиболее глубокому и всестороннему проникно-вению в предмет, «ибо так же, как нельзя сомневаться в том, что язык антропоцентричен и антропоморфен по своей природе, нельзя сомневаться и в том, что он по прежнему продолжает оставаться системой» (Крав-ченко, 2000, с. 91). Е. А. Попова утверждает, что «объемный подход к фактам языка (структурный, семанти-ческий, функциональный) будет служить отличительной приметой лингвистики ХХ века» (Попова, 2002, с. 74). Е. С. Кубрякова, отстаивая «идеи полипарадигмальности, или полипарадигматизма современной лин-гвистики», считает «именно его показателем зрелости гуманистической науки», когда происходит «такой прогресс знания, который обеспечивается анализом объекта сразу же по разным направлениям, в разных парадигмах знания» (Кубрякова, 1994, с. 4).
Некоторые ученые весьма скептически относятся к понятию «антропоцентрическая парадигма», отмечая, что появляющиеся под ее эгидой новые направления лингвистических исследований развиваются в рамках традиционной структурной лингвистики и лишь открывают ее новые возможности. Так, В. А. Пищальникова объясняет происходящие изменения сменой ракурса, формулированием «нового объек-та исследования – языковой способности, осуществляющейся в речевой деятельности… стремлением по-стичь сущность когнитивных процессов… Системоцентрическая лингвистика, – по мнению автора, – только начинает обращаться к более или менее систематическому изучению этого нового для нее научного объекта, акцентируя когнитивный аспект исследования» (Пищальникова, 2002, с. 123).
Многие лингвисты говорят также о том, что современная лингвистика еще не пришла к четкому оп-ределению нового объекта исследований, «целей и ценностей, доминирующих на данном этапе развития науки», методов и принципов описания (Фрумкина, 1999, с. 39), что новая парадигма находится на стадии формирования. Придерживающиеся этой позиции ученые указывают на терминологический разнобой и не-четко определенные понятия, которые во множестве употребляются в различных новых областях лингвис-тики, заимствуясь из других наук (Пищальникова 2002).
Между тем сближение лингвистики с другими науками – закономерный и естественный процесс, обусловленный общей тенденцией современной общественной жизни к интеграции и глобализации резуль-татов всех проявлений человеческой деятельности. О неизбежности сближения лингвистики с другими нау-ками писали уже в первой половине ХХ века такие лингвисты, как Э. Сепир, Р. Якобсон, Э. Бенвенист. Так, Р. Якобсон писал: «Сейчас мы сталкиваемся с настоятельной необходимостью тщательной совместной ра-боты ученых самых разных специальностей. Особенно пристального внимания требуют взаимоотношения между лингвистикой и смежными науками» (Якобсон, 1985, с. 369). Р. Якобсон приводит результаты меж-дисциплинарного совещания представителей разных номотетических наук о человеке, которое показало, что «проблемы взаимосвязей наук о человеке сконцентрированы вокруг лингвистики. Этот факт объясняется прежде всего исключительно регулярной и замкнутой структурированностью языка и той важной ролью, которую он играет в культуре; с другой стороны, как антропологи, так и психологи признают, что лингвис-тика является наиболее продвинутой и точной наукой о человеке и, следовательно, является методологиче-ской моделью для остальных смежных наук» (Якобсон, 1985, с. 370). Р. Якобсон выделяет такие направле-ния, как социолингвистика, этнолингвистика, антропологическая лингвистика.
Э. Сепир также подчеркивает значимость лингвистики для других наук: «Значимость лингвистиче-ских данных для антропологии и истории культуры давно уже стала общепризнанным фактом. В процессе развития лингвистических исследований язык доказывает свою полезность как инструмент познания в нау-ках о человеке и в свою очередь нуждается в этих науках… Современному лингвисту становится трудно ограничиваться лишь своим традиционным предметом. Если он не вовсе лишен воображения, то он не мо-жет не разделять взаимных интересов, которые связывают лингвистику с антропологией и историей культу-ры, с социологией, психологией, философией и – в более отдаленной перспективе – с физиологией и физи-кой» (Сепир, 1993, с. 260 – 261).
А. Ченки объясняет связь языкознания с когнитивной наукой, психологией, нейронаукой, антропо-логией и философией тем, что «язык отражает взаимодействие между психологическими, коммуникативны-ми, функциональными и культурными факторами» и что его структура «является порождением двух важных факторов: один – внутренний (т. е. ум индивидуального говорящего), другой – внешний (а именно культура, общая с другими говорящими на том же языке)» (Ченки, 2006, с. 340).
Е. С. Кубрякова, характеризуя особенности современной лингвистики, выделяет наряду с такими ее основные парадигмальными чертами, как антропоцентризм, функционализм и экспланаторность, так назы-ваемый, экспансионизм, который выражается в расширении объектов исследования лингвистической науки, в привлечении ею к анализу языковых фактов средств и методов других наук (Кубрякова, 1995, с. 207–211).
Анализ специальной литературы обнаруживает концентрирование внимания различных наук вокруг человека. На этом фоне усиление внимания лингвистов к проблеме взаимосвязи языка и человека и привле-чение для ее решения данных других наук представляется закономерным и обоснованным. Антропоцен-тризм осознается большинством современных ученых как один из ведущих принципов развития современ-ной лингвистики.
О связи человека и языка говорил В. ф. Гумбольдт, который писал, что «язык есть орган внутренне-го бытия» человека (Гумбольдт, 2000, с. 47); «язык – не просто внешнее средство общения людей, поддер-жания общественных связей, он заложен в самой природе человека и необходим для развития его духовных сил и формирования мировоззрения» (там же, с. 51); «именно язык… состоит с характером в теснейшем и оживленнейшем взаимодействии» (там же, с. 55), «духовное развитие… возможно только благодаря язы-ку…» (там же, с. 63); «языки неразрывно срослись с внутренней природой человека…» (там же, с. 65).
«Обнаружение человеческого в языке» – вот основной пафос современного антропоцентрического принципа. «Человек – это тот центр, через который проходят координаты, определяющие предмет, задачи, методы, ценностные ориентации современной лингвистики» (Попова, 2002, с. 69).
Определяя антропоцентризм как один из главных параметров современной лингвистики, Е. С. Кубрякова характеризует его как «особый принцип исследования, [который] заключается в том, что научные объекты изучаются прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельно-сти, по их функциям для развития человеческой личности и ее усовершенствования. Он обнаруживается в том, что человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он вовлечен в этот анализ, определяя его перспективу и конечные цели… В лингвистике антропоцентрический принцип связан с по-пыткой рассмотреть языковые явления в диаде «язык и человек»» (Кубрякова, 1995, с. 212). Сейчас «взамен требования изучать систему (или структуру) языка выдвигается требование изучать языковую способность идеального говорящего / слушающего, его языковые знания, его компетенцию… внутреннее состояние го-ворящего, языковые механизмы мозга, структуры представления в нем знания языка и т. п.» (Кубрякова, 1994, с. 12).
Таким образом, антропоцентрический подход занимает сегодня центральное место в лингвистиче-ских исследованиях и осознается как одна из основополагающих характеристик формирующейся на данном этапе новой лингвистической парадигмы. Все явления языка рассматриваются в неразрывной связи с фено-меном человека.
Мы избираем антропологический подход в качестве главного при анализе языковых средств, ис-пользуемых Н. В. Гоголем для создания образов литературных персонажей в его поэме «Мертвые души». Задача состоит в том, чтобы обнаружить и проанализировать языковые средства, дающие представления об особенностях характера и поведения главного героя поэмы П. И. Чичикова. Решение такого рода задачи требует использования методов и приемов психолингвистики, коммуникативной лингвистики, когнитивной лингвистики и других современных направлений науки о языке. На основе анализа языковых средств с вы-ходом в междисциплинарную сферу можно воссоздать целостный образ человека, реконструировать языко-вую модель его поведения, все компоненты которой взаимосвязаны и взаимообусловлены. Опыт такого подхода к материалу представлен в ряде наших публикаций (Наумова, 2006 а; 2006 б; 2006 в; 2006 г). Даль-нейшее продвижение в указанном направлении составляет перспективу исследования.