Очерк по истории развития биографии как вида литературной деятельности

Биография (от греч. bios – жизнь и grapho – пишу) – это жизнеописание, которое на основе фактического материала дает картину жизни человека, развитие его личности в связи с общественными обстоятельствами эпохи.
Биографические тексты всегда пользовались популярностью, но до сих пор не написана история биографии ни как литературного жанра, ни как типа исторического повествования. Однако, можно выделить несколько периодов в развитии биографического письма: античный, средневековый, период возрождения, период новоевропейской биографической традиции и современный.
Истоки биографической традиции как факта культуры восходят к IV–V вв. до н. э., к периоду классической древнегреческой культуры. Это эпоха интеллектуальной революции, когда древнегреческая классика впервые попыталась обозначить на своем языке феномен личностной индивидуальности. А. Л. Валевский в своей книге «Основания биографики» [Валевский:1993] пишет, что как факт культуры биографическая традиция начинается именно с древнегреческой классики, а точнее, с возникновения такого явления, как жизнестроительство, т. е. построения личностного жизненного уклада согласно какой‑либо доктрине (философской, религиозной или моральной). Своим возникновением античная биография обязана кризису полисного образа жизни в IV в. до н. э., т. е. такому образу жизни, когда часть населения не входила в полис (город‑государство) и не имела прав граждан, что и послужило причиной индивидуалистических тенденций в духовной жизни
Первым европейским биографом считается Аристоксен Тарентейский – автор «Жизнеописаний мужей» (Пифагора, Архита, Сократа, Платона). Он первый сделал предметом биографического повествования реальное лицо, а основой сюжета – жизнь персонажа от момента рождения до смерти.
В сумбурно изложенных отрывках из трактатов Диогена Лаэртского вперемешку с анекдотами и афоризмами, с верными и заведомо неверными сведениями, почерпнутыми Диогеном из третьих рук и прочитывается для современного читателя стремление античного биографа собрать воедино все, что было ему известно о своем персонаже. Упорядоченность античной биографии не в смысловой последовательности, а в стремлении собрать в единый корпус метки, свидетельствующие о наличии непохожего, нетипичного в облике персонажа. При этом «столь очевидного разделения между тем, что мы видим, тем, что заметили и сообщили другие, тем, что другие, наконец, воображают или во что они наивно верят, великого деления, по видимости столь простого и непосредственного, – на Наблюдение, Документ и Сказку – не существовало» (Фуко М. «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук») [Валевский:1993].
Характерным свойством античного биографизма была установка на визуальность в описании личности. «Обрисовав жизнь в общих чертах, остановлюсь теперь на подробностях, но не в последовательности времени, а в последовательности предметов, чтобы можно было их представить нагляднее и понятнее», – пишет Светоний [Валевский:1993].
Вершиной античного биографизма, бесспорно, является Плутарх, чьи «Параллельные жизнеописания» на протяжении многих культурных эпох, вплоть до XIX в., считались образцом биографического письма. Чтение «Параллельных жизнеописаний» служило необходимым элементом классического образования. Корпус биографий, составленных Плутархом, символизирует собой упорядоченность и гармоничность греко‑римской цивилизации. Принципиальным новаторством Плутарха, обеспечившим ему столь прочное место в истории культуры, явилось введение в биографическое повествование морально‑психологических характеристик, что придало биографии дидактическую направленность. Именно после Плутарха биографический жанр перестал считаться второстепенным и несерьезным. Античное жизнеописание хронологически и пространственно однолинейно, в нем отсутствует смысловая полифония, изобразительные средства монотонны, изображение присутствует в своей элементарной форме как простое описание. При этом отсутствует какая‑либо динамика развития личности в современном понимании. Герой Плутарха – уже сформировавшаяся личность, нет как таковой истории жизни, т. е. внутренней переоценки ценностей, влияющих на поведение. Для античного понимания индивидуальности характерной является не внутренняя динамика личности, а внешняя – о личности возможно судить только по поведенческой реакции в контексте различных ситуаций. Причем сам поступок – это непосредственное ответное действие на ситуацию.
Средневековое житие (агиография) – следующий в хронологическом порядке тип жизнеописания. Оно привнесло в биографическую традицию представление о временной законченности героя. Сама структура жития строго канонична – автор изображает родину героя, его благочестивых родителей, период детства и юности, наконец, зрелость, в которой обязателен момент обретения «святости», далее описываются благодеяния святого, его смерть, сопровождаемая творением чуда. Житие не просто повествует о жизни, но вводит смысловую связанность хронологических этапов, их ценностную иерархичность. Житие даёт представление о перерождении личности. Позднее новоевропейская литература сделает этот сюжет своей центральной задачей, перенеся ее в плоскость нравственных и ценностно‑смысловых реалий. Житийная литература вводит в биографическую традицию новое изобразительное средство – аллегорию. Аллегория восходит своими истоками к библейским текстам. Существенными чертами изобразительных фигур средневекового жития являются драматичность, эмоциональная напряженность описания жизни героя. Житие неличностно в современном понимании. Оно непосредственно вплетено в средневековый способ жизнедеятельности и мировоззрения, например, древнерусское житие входило в состав богослужения, житие придавало определенный социальный статус монастырю. Если в монастыре не было чудотворного образа, то святыней становился либо основатель, либо более поздний подвижник. Поэтому для автора жития не было столь существенным детальное изображение самой жизни своего персонажа, для него важно было с максимальной хронологичной последовательностью описать именно чудеса и благодеяния своего персонажа, что вполне объяснимо, т.к. процветание обители зависело от отношения к ней мирского общества, окрестного населения, а это отношение определялось святыней, существовавшей в монастыре, либо житием святого. Этот круг обстоятельств определял строго канонические формы жития. Несмотря на чрезмерную эмоциональность, сами нормы изображения входили в общепринятые правила писания житий. Однако биографическое письмо средневековья не ограничивается исключительно жанром жития. Любому житию предшествовали так называемые биографические записки, которые были либо написаны непосредственными свидетелями событий, либо являлись фиксацией устных сведений. Как раз они‑то более индивидуальны и фактологичны.
В методологическом плане возрожденческие «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» Джорджо Вазари не представляют собой пример каких‑то фундаментальных новаций в сравнении, например, с «Параллельными жизнеописаниями» Плутарха. Авторитет последнего был настолько велик в биографической традиции, что от его влияния биографы смогли освободиться лишь на рубеже XIX в.
Жизнеописания Вазари тем примечательны в истории биографического письма, что они принципиально расширили горизонт проблемного представления жизни. Вазари, помимо событийно‑фактологического ракурса, скрупулезно выписывает технику профессионального мастерства своих персонажей. Для Вазари профессиональное мастерство персонажа выступает своеобразным эквивалентом его жизненного пути и содержания индивидуальности художника. Представить в жизнеописании творческую личность – значит составить инвентаризацию технических приемов и средств, используемых им в своем творчестве, а также подробно описать его произведения и прежде всего самого живописца.
Для эпохи Возрождения живопись является своеобразным ментальным коррелятом мироотношения, равно как аналогичным значением обладает скульптурный портрет для Древней Греции. Эта установка биографического сознания Вазари получила свое отражение в самой структуре «Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», которые начинаются с Proemio – вступительного слова о сравнительных преимуществах живописи и скульптуры и Introducione – свода технических и стилистических сведений по всем трем видам искусств, которые венчают архитектуру этих жизнеописаний Можно утверждать, что Вазари является родоначальником так называемой профессиональной биографии. Канонические формы жития не могли удовлетворить растущий интерес к индивидуальности, возникший в эпоху великих географических открытий, расширения влияния протестантизма и разрушения средневековых укладов жизни.
Приблизительно на рубеже XVI–XVII вв. наблюдается тенденция эмпирического сбора различного рода биографических сведений, по своей форме изложения более свободных чем канонизированная агиография (это книги, посвященные сбору материалов, повествующих о жизненном пути человека, различные личные документы, свидетельства). В эпоху Ренессанса это были серии книг, составленных в алфавитном порядке таким образом, чтобы читатель мог найти мысли автора по многочисленным темам. В конце XVI – XVII в. во Франции, Нидерландах и Германии книги в новом стиле стали посвящаться знаменитым государственным деятелям, религиозным мыслителям и ученым. Первоначально они представляли собрания ярких высказываний, и, как жанр развития литературы, этот стиль явился эмбрионом интеллектуальной биографии, значительной попыткой регистрации интеллектуальной истории отдельного человека.
В новоевропейской биографической традиции фигурой, сравни Плутарху, выступает Джеймс Босвелл. В истории европейской литературы он известен главным образом как автор «Жизни Самюэля Джонсона» (1791 г.). Босвелл находится на изломе развития биографической традиции, символизируя начало нового этапа. Суть новаторства Босвелла – в ориентации биографического повествования на позитивное знание. Продолжительное время он был лично знаком со своим персонажем Джонсоном. Босвелл подробнейшим образом записывал разговоры и события, свидетелем которых он был. В итоге эти дневниковые записи и составили основу «Жизни Самюэля Джонсона». Подобный способ сбора материалов, кажущийся современному человеку элементарной интеллектуальной процедурой, на фоне предшествующих норм жизнеописания явился безусловным новаторством, фактически означающим революцию в биографическом сознании. Босвелл был рабом своего дневника как способа фиксации чужой жизни.
Идею построения биографического повествования, основывающуюся на личном знании персонажа, Босвеллу подсказал его учитель и одновременно персонаж Самюэль Джонсон. Точка зрения Джонсона сформировалась как альтернатива фундаментальной историографии, задача которой, как он считал, – изображение эпохальных событий; биография же ценна тем, что, написанная на основании личного опыта, способна изобразить реалии, не вписываемые в широкое полотно исторического повествования. В этом проявляется общая атмосфера биографизма XVIII в.– стремление подражать живописной традиции в скрупулезном описании деталей, уверенность в том, что характер человека может быть прочитан с черт его внешности и манер поведения. С Босвелла берет свои истоки европейская индивидуалистическая биография. Он вводит в горизонт биографического сознания условие документальной подтвержденности повествования. Персонаж жизнеописания был невидим для его автора, составитель жития – всего лишь посредник между миром персонажа (вечностью) и читателем (временностью), как автор он не существовал, будучи всего лишь функцией текста жития. Босвелл впервые подошел впрямую к своему персонажу, решился заговорить с читателем, предпослать персонажу вопрос, Босвелл усилил эвристические возможности повествования. Он был первым, кто выдвинул требование скрупулезной точности повествования.
В XIX в. наблюдается процесс сближения норм биографического повествования с жанром романа: классический роман XIX в. – это фактически биография вымышленного персонажа. Биографизм и автобиографизм – принципы организации многих классических произведений литературы XIX в. Биографический жанр пользовался неизменным успехом у читателя, была создана монументальная биографическая литература викторианской эпохи. Это был интерес любознательности, но никак не научный. Для данного периода характерно появляется авторство биографического текста, а также начало методологического сознания.
Начало XX в. века совпало с тотальным кризисом европейской культуры, главным образом проявившимся в первой мировой войне. Сбылось пророчество Ницше – «переоценка всех ценностей». Никогда более во всей своей истории биографические темы не были так укоренены в интеллектуальной атмосфере, как в начале XX в. Возникает принципиально новый тип биографа – «ниспровергателя» кумиров.
Литтон Стречи, автор биографического сборника «Знаменитые викторианцы» (1918 г.), писатель, чье творчество вызвало биографический бум в англоязычной литературе в 20–30‑е гг., фактически нарушил сложившуюся традицию. Сюжетом для этого сборника послужили персонажи викторианской эпохи. Не пытаясь дать строгую характеристику времени и ее современникам, Стречи свободно, используя идеи психоанализа, в ироничной и насмешливой форме представляет своих героев.
Стречи утверждает, что существенными обязанностями биографа должны быть: краткость, исключающая все лишнее, и сохранение биографом собственной свободы [Валевский:1993]. Он впервые позволил себе более чем свободное обращение с историческим материалом, он не скрывал свою точку зрения, со смехом ниспровергая чопорные авторитеты викторианской эпохи. Если раньше биограф был просто повествователем, то XX в. блестяще обыграл еще одну, прямо противоположную роль – «ниспровергателя». Трудность была и остается в том, что биография вклинивается между историей и беллетристикой, что ей предписана точность, но ей в то же время не безразлична литературная форма, не говоря уже о жизненной позиции каждого автора. Биограф не может быть архивистом, он прежде всего интерпретирует факты и дорассказывает то, о чем документы умалчивают.