Образ апокалиптической катастрофы

Период бедствий, непосредственно предшествующий кончине мира и Страшному суду, является центром эсхатологических ожиданий. Этот отрезок времени может осмысляться как разорванный или растянутый на продолжительное время, но наиболее драматический момент “последних времен” или их предвестие, как правило, соотносится со временем настоящим, и чем острее эсхатологические настроения, тем в большей степени образы Апокалипсиса интерпретируются через современные реалии.
Моделирование в физике
Катастрофические мотивы постсоветской эсхатологии отражают страхи массового сознания, обусловленные как актуальной ситуацией, так и историческим опытом. В числе главных страхов советского и постсоветского времени социологи называют следующие: “В 20-е гг. ждали преображения всей планеты – мировой революции, т.е. всеобщей катастрофы <…> В 30-е все население было убеждено в неминуемости новой войны <…> В 50-е – 60-е боялись атомного Апокалипсиса". Постоянными были страх перед голодом, враждебным окружением, перед иностранцами и перед государством, особенно перед КГБ, наделявшимся чертами "всепроникающей, всевидящей, всезнающей и всемогущей сущности”. В период перестройки основные страхи были связаны с “открытием ужасного прошлого”, с Чернобыльской катастрофой. Распад СССР и последующий экономический кризис также нанес удар массовому сознанию. С 1989 по 1993 гг. ожидались массовый голод, безработица, национальные конфликты, распад страны, гражданская война [Катастрофическое сознание 2000: 337]. В текстах рассматриваемых религиозных субкультур эти страхи переживаются, приобретая эсхатологическое значение.
Некоторые конструкции полутел – 1
§ 2.1. Стихийные и экологические бедствия
С середины 1980-х гг. огромное место в советском массовом сознании занимает ухудшение состояния экологии, вызванное разрушительной деятельностью человека. Загрязнение окружающей среды, отравление рек, возникновение озоновых дыр, обмеление Аральского моря и, как вывод – ответственность человека за природу – темы, муссировавшиеся в СМИ и публицистике того времени, нашедшие широкое отражение в литературе и кинематографе. Далеко не последнее место в этом ряду занимает осмысление аварии на Чернобыльской АЭС (1986 г.) и последующее радиоактивное заражение значительной части территории. В 1988 г. происходит разрушительное землетрясение в Армянской ССР, вызвавшее потрясение в советском обществе. Цепь экологических и стихийных бедствий не могла не оставить след в массовом сознании. Даже в 1996 г. страх перед химическим и радиационным заражением воды, воздуха и продуктов был назван респондентами в числе наиболее обоснованных [Катастрофическое сознание 2000: 126-127]. И.А. Разумова в своей статье, посвященной устным рассказам провинциального города, отмечает, что в 1996-1997 гг. между городами и местностями существовало “своего рода соревнование, у кого хуже экологическая (радиационная) обстановка” [Разумова 2003: 555-556]. Экологические и техногенные катастрофы воспринимаются массовым сознанием как действительное проявление апокалипсиса; в особенности это касается чернобыльской трагедии, широко интерпретировавшейся как апокалиптическая звезда Полынь, отравляющая воды (Откр. 8.11) (чернобыль по-украински – “полынь”) [Паламарчук 1993: 104]. Безусловно, переживания экологической ситуации не могли не оставить след в рассматриваемых эсхатологических представлениях.
Анализ институционального дискурса/текста: пропозициональный аспект – 6
Аномальные природные явления могут рассматриваться как предвестники близящегося конца света. Так, в ранней литературе Белого Братства такими предвестниками являются сильная жара в Киеве, появление животных и людей-мутантов, исчезновение полезных ископаемых и загрязнение воды ; прихрамовые тексты предрекают землетрясение в Москве, затопление огромной части суши, жару, ураганы и засухи; тексты БЦ – жару, землетрясения, отравление воздуха. С другой стороны, состояние природы может объясняться человеческими грехами. В прихрамовом издании так описывается взаимосвязь состояния человеческой души и состояния природы:

Когда мы совершаем беззаконие, хотя бы в сердце своем, на другом конце земли может произойти катастрофа: в отравленных водах гибнут рыбы, в засухе плавятся поля, над лесами сгорают птицы [Православные: 170].